На свете немало чудес, приводящих человека в изумление. В их числе — Генуэзская крепость. Тот, кто не знает, где она находится, представляет себе средневековый итальянский город. Но нет, не в далекой Генуе расположена Генуэзская крепость. В Крыму. А если точнее, — в Судаке. В такой же, как и Средиземноморье, сказочно красивой местности. Здесь так же, как и в Италии, причудливы очертания гор и морских берегов. Не зря кинематографисты страны превратили Су-дакскую крепость в огромную съемочную площадку, на которой ежегодно создается несколько фильмов. Что же касается туристов, то они называют крепость в Судаке визитной карточкой Киммерии — огромного пространства, простирающегося от Кафы, современной Феодосии, до Пантикапея—Бос-пора, нынешней Керчи.

На каменистом взгорье, над голубым черноморским простором стоит Судакская крепость. Это о ней, о Генуэзской крепости, поднявшейся на руинах древнего Сурожа, на пепелище старинной Сугдея, выдающийся русский историк и публицист М. П. Погодин емко и точно писал: “Во всей Европе нет развалин живописней: никакие рейнские замки не сравняются с ними”.

Их видишь издалека, когда подъезжаешь к Судаку по серпантину вьющихся среди живописных гор автомобильных дорог, которые спускаются к морю с северо-востока с трех сторон — из .Симферополя, Феодосии и Алушты. У самого Судака, словно солнечные лучи, ленты автострад, соединяются в единый пучок, вливаясь в городскую магистраль, которая сквозь жилые и курортные кварталы, мимо лесистых парков ведет к башням некогда грозной Генуэзской крепости. И конечно же, ее высокие стены за много километров. замечаешь, когда подплываешь к Судакской бухте на морском катере. Там, где кончается этот древний город, и дорога, набирая подъем, уходит в Новый Свет, замыкая великолепную Судакскую долину, над всей округой, окаймленной зеленым ожерельем гор, поднялась их крайняя соседка — Крепостная. Пологая со стороны суши, она, чем дальше к берегу, тем все более возвышается, устремляясь в поднебесье своей острой, точно шлем былинного богатыря, вершиной, лишенной всякой растительности. Набрав высоту, на какую только смогла подняться, гора Крепостная вдруг круто обрывается над плещущейся далеко внизу морской пучиной. Уже сама по себе гора неприступна: кажется, по ней яе смог бы взобраться человек в тяжелых боевых доспехах. .Но все же и на такой большой высоте гора защищена высокими крепостными стенами, поднимающимися по ее склонам от подножия до самой вершины. Они преграждали путь каждому конному и пешему, кто пытался проникнуть на территорию твердыни-крепости. А чтобы та могла защищаться, обороняться, давать огненный отпор врагу, над крепостными стенами поднялись средневековые каменные бойницы, башни, сторожевые вышки.

В них тревожно гудит, вольно гуляет ветер столетий-Прирастая к холодным камням, здесь дежурили зорко наблюдавшие за всеми сторонами света неусыпные защитники древней крепости. Внимательно всматриваясь вдаль, они стремились не пропустить приближения коварных недругов.

В этих башнях люди жили. В двух из них имелись запасы продовольствия и оружия, необходимых для длительной, многомесячной обороны. Оттуда они отражали натиск непрошенных гостей.

Сколько раз на своем долгом веку, за свои почти две тысячи лет перестраивалась, укреплялась, разрушалась и вновь поднималась из пепла крепость в Судаке? Какие только названия не носила она — и Сурож, и Сугдея, и Солдайя... Какие только кочевые племена не владели ею! Помнят ее камни твердую походку отчаянно смелых и отважных славян. Не забыты ими страшные татарские вторжения, дикие турецкие набеги. Они могли бы поведать о греческом н итальянском владычестве. И еще о многом—многом другом могли бы они рассказать. Все помнят стены Сугден.          

Прежде чем рассказать о самой Генуэзской крепости, о ее стенах .и башнях, о тех грозных событиях, которые связаны с ними, очевидно, следует поведать читателям о наиболее ранней истории Судака, когда он еще носил название Сугдеи.

Одно из письменных свидетельств, дошедших до наших дней, утверждает, что построена крепость Сугдея в 212 году нашей эры. Заселен же этот район был с еще более древних времен, еще в новокаменном веке. Одними из первых его обитателей стали аланы — племена сарматского происхождения, проникшие сюда с Южного Урала и Северного Кавказа и продержавшиеся здесь до XV века. Это из их языка к современным осетинам — потомкам алан перешли слова, которые тогда обозначали поселение, — Сугдед, Сугдаг. Отсюда и пошли названия города, обосновавшегося в теплой, солнечной долине возле спокойной голубой бухты, — Сугдея, Сурож, Сугдабон.

В летописи “Житие Стефана Сирожского” говорится, что в конце VIII и начале IX веков это был значительный город, который имел мощные оборонительные укрепления. Достаточно сказать, что новгородскому князю Бравлину, его великой русской рати, смелым и выносливым витязям пришлось с большим упорством десять дней биться у неприступных стен Судакской крепости Лишь только взломав железные во-' рота^ но так и не осилив толстых и высоких каменных преград, они смогли ворваться в град Сурож. Был он очень богатым. Достаточно сказать, что гроб умершего архиепископа Стефана жители щедро украсили золотыми изделиями и драгоценными камнями. Уже то, что глава сурожской церкви имел такой высокий сан, как раз и свидетельствует, что город, являвшийся резиденцией архиепископов, относился к разряду наиболее крупных и богатмх центров Крымского полуострова.

Но еще раньше, уже в первые века минувшего тысячелетия, на черноморском побережье Крыма стали появляться славянские племена. Оседая здесь, они смешивались с ранее пришедшими сюда кочевниками других рас. Ведя борьбу с Византией за Крым, древнерусские государства проложила путь от Балтийского моря в Черное — по Неве, Ладоге н Волхову, по Ильмени и Ловати и, наконец, по Днепру. И на этом долгом и тяжком пути, нацеленном на Константинополь, который на протяжении многих веков не раз победоносно осаждали русские дружины, находился грозный и сильный град Сурож, не менее неприступный, чем крепости Корсуня, Корчева, располагавшиеся на территории нынешних Севастополя и Керчи.

Стены   Сурожа на своем долгом веку познали удары ха-эарсних кочевников, в VII столетии вторгшихся сюда с Поволжья, от берегов Каспия. Из-под власти хазарских захватчиков Крым быя оосвобожден Киевской Русью. Но вскоре после этого, в том же Х веке, на полуостров вторглись новые аавоеватели-печенеги, нашествие которых вызвало запустение чуть ли не во всех поселениях Крымского побережья. И лишь только Сурож, сумевший постоять за себя, за свою свободу, упоминается в письменных источниках Х и XI веков. Он продолжал поддерживать торговые связи с Византией. В 997 году в числе других церковнослужителей определение константинопольского синода подписал архиепископ Константин Сугдейский, а в 1026 в синоде участвовал и подписал принятые им документы архиепископ Сугдеи Арсений. И в 1087 году тоже на церковном соборе в Константинополе присутствовал сугдейский архиепископ. Это свидетельствует о том большом весе в торговых делах, в развитии ремесел и земледелия, который имела Сугдея в те времена.

Сила и мощь, несметные богатства, которыми она располагала, позволили ей освободиться от подчинения Византии, перестать быть ее колонией, обрести самостоятельность, неза^-висимость. <0б этом, в частности, свидетельствует следующий факт. В 1059 году была сделана надпись о государственном содружестве двух крымских городов-крепостей, найденная в конце минувшего века в Херсонесе (ныне Севастополь). В ней сказано: “Сооружены железные ворота претория, возобновлены и прочие (,ворота) города при Исаакие Комнине. великом царе и самодержце Римском, 'и Екатерине^ благочестивейшей Августе, Львом Алиатом, патрикием и стратигом Херсона и Сугдеи”.

В XI веке, когда Крым захватили половцы — кочевые племена тюркского происхождения, они подчинили себе и Сурож, который по утверждению арабского историка Эйлани считался “наибольшим из городов кыпчацких”, то есть половецких “Город кыпчаков, из которого они получают свои товары, лежит на берегу Хазарского моря, — оставил записи арабский писатель Ибн-ал-Асир, — и к нему прястают корабли с одеждами; последние продаются, а покупаются девушки и невольники, буртасские меха, бобры и другие предметы, находящиеся в стране их”.

Откуда сюда шло все это богатство? Одежда — из Малой Азии и Италии, меха — с берегов Волги, бобры — из северных краев земли русской.

Этот богатый город, как утверждает персидский историк и путешественник Ибн-ал-Биби, рассказывая о Суроже начала XIII века, защищало войско, которое состояло из тысячи юношей, хорошо обученных военному делу. Столь солидный гарнизон в те времена мог содержать лишь город, который имел большое население и огромные доходы. Только богато му торговому порту было по карману преподнести в 1222 году военачальнику турков-сельджуков Хусан-ад-дину баснословные по тем временам подарки, которые оценивались в 50 тысяч динаров и которые позволили сурожцам откупиться от Иконийского султаната, предпринявшего военный поход против Сугдеи по мотивам экономической выгоды. Но Сурож, как правило, не надолго попадал под чью ^ы то ни было зависимость. Хоть и пострадал он от большого ущепба, причиненного половцами, но все же при случае мог лйстоять за свои интересы. Как вспоминает тот же Ибн-ал-Биби, когда турки появлялись у берегов Сугдеи, достойный отпор им давало ее вильное войско, на подмогу которому приходили вооруженные отряды русских и кыпчаков, преследовавших в Сурожесвои определенные интересы. Иначе зачем было тогда кылчакскому хану обращаться к русскому князю с просьбой выступить против турок в защиту Сурожа, а славянским дружинам тут же откликаться на этот призыв?

Дружеские связи Руси с Крымом сохранялись до нашествия татар на полуостров. Но и после того, как он был захвачен ими, не прекращались взаимовыгодные отношения Сурожа с русским государством, хотя в те времена они и стали крайне затруднительными.         

Разбив половцев на Северном Кавказе, конница татаро-монголов устремилась в Крым. Сурож они захватили в январе 1223 года. У арабского писателя Ибн-ал-Асира мы читаем об этом событии: “Придя к Судаку, татары овладели им, а жители разбрелись. Некоторые из них со своими семействами и своим имуществом взобрались на горы, а некоторые отправились в море”. И далее автор говорит: “С тех пор, как вторглись татары, не получалось от них (кыпчаков) ничего по части буртасских мехов, бобров и всего другого, что привозилось из этой страны”.

Недолго пробыв здесь, ордынские кочевники оставили Крым и Северное Причерноморье. И тогда, пишет тот же автор, “путь восстановился, и товары опять стали привозиться, как было прежде”. Но в 1239 году завоеватели вновь перешли крымский перешеек. Теперь уже на несколько столетий полустроа стал одним из улусов, дальней провинцией Золотой Орды.

Ничем, кроме скотоводства, новые пришельцы не занимались. “Жизнь у них была, — утверждал писатель XVI века Михаил Литвин, — первобытная, пастушеская... Они не имеют ни изгородей, ни домов, только передвижные палатки из прутьев и камыша... Землю, даже самую плодородную, они не обрабатывают, довольствуясь тем, что она сама приносит, то есть травою, которая служит кормом для скота”. О том же самом писал и другой автор XVI столетня, Мартин Бро-невский: “Большая часть татар не обрабатывает полей и не сеет хлеба, но питается кониной, верблюжатиной, быками и баранами”.

Конечно, на одном мясе н молоке не проживешь. Для жизни еще многое надо. Историк А. А. Новосельскнй на сей счет пишет: “Выход из хозяйственных затруднений татары находили не в развитии производительных сил, а в отыскании сторонних источников средств, какими сделались для них беспрестанные войны с соседями и получение с них принудительных платежей. Эти статьи дохода с древних времен вошли в качестве органической части средств, поддерживавших существование крымского населения”.

Города и селения полуострова были основательно разорены и начисто ограблены, многие местные жители угнаны в неволю, проданы в заморские страны. Оседлое население вело непримиримую борьбу против завоевателей. В результате массового народного восстания те вынуждены были покинуть Сурож и его окрестности. Но силы оыли неравны. Сугдее грозило яолное уничтожение и поэтому ее жителям ничего не оставалось, как пойти на уплату огромной дани за относительную независимость. Путешественник Рубрук, который проезжал через Судак в 1253 году, писал, что он не застал там городских управителей, так как они еще зимой отправились к хану Батыю с данью, но не возвратились домой и к маю. Помимо этого, и местные ханские наследники тоже исправно собирали откупные дары. Но, несмотря на такую огромную зависимость, Сурож все же пользовался и относительной свободой, самостоятельностью. Об этом, в частности, свидетельствует то, что здесь выпускались солдайские аспры — мелкая серебряная монета, о которой упоминается в нотариальных актах Сурожа в 1274 и Кафы (Феодосии) в 1290 годах.

Этот период, начиная со второй половины XIII века, характеризуется тем, что крестоносцы лишились своих колоний на восточном берегу Средиземного моря, в связи с чем торговые пути частично переместились к портам Азовского и Черного морей. Главным связующим звеном Крыма в отношениях Византии и государств Балканского полуострова с Русью, его основным портом становится Сурож. В этой гавани швартовались суда с товарами из Передней Азии, Египта, Византии, Западной Европы. Сюда шли караваны из Золотой Орды, Средней Азии и Дальнего Востока. Через Сурож, а затем по приазовской степи проходил сухопутный маршрут в столицу Золотой Орды и далее на Восток. Отсюда судна отправлялись в Константинополь, Венецию, Геную...

Русские купцы, как сообщает Рубрук, в крытых повозках, а также по Днепру и Черным морем, так называемым “зо-лоэным путем”, доставляют в Сурож свои богатые товары. <0дни, — говорит он, — привозят горностаев, белок и другие драгоценные меха; другие привозят ткани из хлопчатой бумаги, бумазею, шелковые, материн и душистые коренья”. Другой известный путешественник XIII века. Марко Поло, сообщает о том, что купцы Солдайи занимались и ростовщичеством, давая выгодным людям деньги взаймы и беря у них в залог детей.

Широкую торговлю веницианцы вели через Сурож. Об этом, в частности, говорится в одном из документов 1206 года. Есть подобное упоминание, относящееся к 1260 году, и у знаменитого путешественника Марко Поло: “Накупили они (то есть купцы) всяких драгоценностей да поплыли из Константинополя в СолдаАю”.

Конкурентом Венеции в торговле с Сугдеей была другая купеческая республика Италии — Генуя. Пребывание в этом черноморском городе генуэзцев запечатлено в документах, относящихся к середине 70-х годов XII века. Притом в двух нотариальных актах, составленных в июле 1274 года, сказано, что должники обязуются возвратить взаймы взятые деньги после своего приезда в Солдайю.

После заключения в 1265 году мира с Византией Венеция укрепила свои позиции в Черноморье, потеснив здесь интересы генуэзцев. С 1287 года Венеция имела а Солдайе своего консула, что свидетельствовало о ее прочном положении в торговых делах в этом районе. И вот тогда-то генуэзцы и венецианцы вступили в ожесточенную борьбу за то, чтобы владеть черноморскими портами и примыкающей к ”йм прибрежной зоной. Верх взяли генуэзцы, заручившись содействием со стороны татар. В их руки перешла Кафа Произошло это в конце XII столетия. Но Сурож долго еще не терял своей самостоятельности. Став центром генуэзских владений на Черном море, Кафа вела политику, направленную на удушение своих соперников. И прежде всего она боролась против Сурожа — Солдайи.

Судя по арабским источникам, генуэзцам не сразу удалось подорвать торговлю этого города, который в первой половине XIV века имел большой удельный вес на черноморском побережье Крыма. Не зря арабские писатели и путешественники ставят Сурож в одни ряд с такими известными торговыми центрами Восточной Европы и Средней Азии, как Булгар, Сарай, Азов, Хорезм. В документах XIII столетня Су-дакским морем 'называлось нынешнее Черное. О том, как велико было значение этого города в международной торговле, а развитии культурных связей с различными странами, говорит то, что в 1282 году глава сурожской епархии имел сан митрополита. В середине XIII века одних лишь взрослых мужчин здесь насчитывалось 8300 человек. По тем временам города с численностью населения в 10—15 тысяч считались большими.

Проживали здесь русские, греки и армяне, татары, итальянцы и другие народности^ Арабский писатель Ибн Сайд (он 'мер в 1274 году) писал: “Население Судака представляет смесь всех народов и всех вер, но христианство есть господствующая религия”.

Далеко не всегда татары довольствовались собиранием большой дани и немалыми выгодами от торговли, которую сами вели в Суроже. Нередко они пытались силой захватить богатства приморских городвв. В 1298 году, как говорится в одной из летописей, “пришло Ногаево войско”. Арабский писатель Ал-Муфаддаль по этому поводу извещает: *Ногай... пришел в Судак с большим войском и приказал жителям Судака, чтобы все, которые были за него, вышли за город со своими людьми и со своим имуществом. Пришли все приверженцы его, а их было более одной трети. Потом он приказал войскам своим окружить город и стал требовать к себе одного за другим, истязал его и отбирал все его имущество, а затем убивал его, так что, наконец, умертвил всех. кто остался в городе. После этого он поджог и уничтожил дотла, оставил его разоренным, как будто его и не было”.

Город быстро поднимался из руин. Но снова татары появлялись у его стен. Жестокими были их набеги в 20-х и 30-х годах XIV столетия. Хроника 1322 года запечатлела следующий факт: “В тот же день пришел Талактемир... н взял Суг-дею без. войны, и сняли колокола все, и сломали иконы н кресты, ft затворили ворота, и была скорбь, каковой не было никогда”.

Подобные нападения, целью которых были попытки ликвидировать автономию Сугден н поставить над него ничем не ограниченную власть ха,нского наместника, — повторились в 1327 и 1338 годах. И каждый раз местное население оказывало поработителям упорное сопротивление. В русском народном эпосе эта страница истории запечатлена в целой серии былин о сурожских богатырях.

Из-за частых набегов алчных завоевателей экономика Су-рожа приходила в упадок, его население уменьшалось. Посетив Сурож в 30-х годах XIV столетия, арабский путешественник Ибн-Батута в своем дневнике оставил запись: “Это один из городов кипчакской степи, на берегу моря. Гавань его — одна из самых больших и самых лучших... Вокруг него сады и воды... Большая часть домов деревянные. Город этот прежде был велик, но большая часть его была разрушена”...

Ослаблением сил Сугдеи пользовались генуэзцы, старавшиеся не только всячески потеснить ее в торговых делах, но и овладеть чудесной гаванью, возле которой расположился этот богатый и могущественный город.        

Генуэзский период Сурож а начался в июле 1365 года, когда кафинцам, наконец-то, удалось захватить крепость Суг-дею. Как отмечал писатель XVI века Мартин Броневский, “гордые, несогласные между собою и мятежные греки, побежденные генуэзцами, лишились этого города”. Падение Сурожа ускорили, как утверждает тот же автор, внутренние раздоры среди местного населения. Под власть новых хозяев попали и расположенные в этом районе 18 деревень. О том, как ве^ лик был этот сельский округ, свидетельствуют расстояния от Судака до тех деревень. Так, расположенные в направлении Алушты Ускут и Арпат (нынешние Приветное и Зеленогорье) удалены от него примерно на 35 километров. До Юкары-Тайган {теперешний г. Белогорск)— 65 км. Эти населенные пункты составляли Солдайское консульство, что впоследствии, в 1381 году, подтвердил и договор, заключенный генуэзцами после разгрома русскими войсками полчищ Мамая.

Главным портом генуэзцев на Черном море в те времена была Кафа. Роль же Сурожа в торговле в XV веке значительно снизилась. Зато сельское хозяйство здесь начинает усиленно развиваться. В уставе 1449 года подчеркивается особое значение виноградарства и виноделия в хозяйственной деятельности солдайцев. И потому лицам, которые ведали водоснабжением, было предъявлено требование справедливо обеспечивать влагой плантации всех владельцев.

По мере того, как Сурож превращался из крупного торгового города, из важного порта в административный центр сельскохозяйственного округа, среди владельцев земель стали выделяться богатые хозяева. Те жестоко эксплуатировали крестьян и притом не признавали власть консульства. В этом отношении характерно получившее широкую известность так называемое “Дело братьев Гуаско”. Связанные с ним со' бытия подробно отражены в переписке консула Солдайи со своим выцгестоящим начальством по поводу того, что генуэзские феодалы Гуаско, самовольно захватив огромные земельные массивы, отказались возвращать их консульству, притон притесняли не только работавших на них крестьян, но и других жителей Солдайи, которые на своих участках занимались земледелием. В одном из писем солдайского консула сказано:

“Отец их Гуаско захватил обширные участки земли вокруг Солдайи, так что жители Солдайи лишились возможности сеять хлеб, косить сено, заготавливать дрова. Солдайцы могут это делать не иначе как на захваченной ди Гуаско земле”. В другом документе говорится, что “солдайцы... сделались зависимыми от них (то есть от Гуаско), по их воле ходят к ним на работы” да еще помимо б^арщины вносят и денежный оброк. Притом “ди Гуаско, — сообщается в том же письме, — заставляет тех людей платить им сверх норм, установленных обычаями татар, нанося величайший вред и убыток жителям Солдайи”.

Но, несмотря на такую жестокую эксплуатацию подневольной рабочей силы, многие крестьяне из год в год оставались должниками неуправляемых феодалов. В своем хозяйстве те использовали также труд рабов. Вот запись об этом, взятая из письма консула: “...Они держат в том замке лишь рабов, которые днем уходят на работы”. И далее: “...Они установили от имени своего-.. виселицы в деревне Скути и позорные столбы в Тасили”. Кстати, одна из каменных башен братьев Гуаско сохранилась до наших дней. Она находится над обрывистым берегом моря между селами Морским и Приветным, слева от дороги, ведущей на Алушту.

Против земледельцев, вышедших из подчинения, консул Солдайи направил кавалерию, отдав ей распоряжение: “Ступайте все до единого и направляйтесь в деревню Скути. Повалите, порубайте, сожгите и бесследно уничтожьте виселицы и позорные столбы, которые велели поставить в том месте... братья Гуаско”. Но отряд консула в их владениях получил вооруженное сопротивление, после чего “ни с чем вернулся в Солдайю”. Дальнейшие попытки солдайского консула через Кафу, а затем и через Геную повлиять на распоясавшихся землевладельцев ни к чему не привели. Оказалось, что братья Гуаско подкупили “должностных лиц Кафы, прельщенных большими денежными одолжениями и другими дарами” и тем самым “вертят по-своему правосудием и должностными лицами..”, в результате чего “во всей Кафе не находится никого, кто пожелал бы им (Гуаско) возражать”.

В генуэзский период своей истории Солдайя не имела сколько-нибудь самостоятельного административного статуса, что было закреплено уставом генуэзских колоний на Черном море, принятым в 1449 году. Хоть консул Солдайи и назначался генуэзским правительством, но непосредственно подчинялся он не Генуе, а Кафе, притом его полномочия ограничивались всего лишь одним годом. Помимо консульских прав он имел также обязанности коменданта крепости и управляющего финансами, получая за все это два оклада. В его распоряжении был значительно меньший, чем в Кафе, штат консульского управления. Из числа граждан Солдайи, как было оговорено уставом, никто не мог назначаться письмоводителем канцелярии. В ее состав входили также переводчик, владеющий латинским, греческим, татарским и, конечно же, итальянским и русским языками, специальный письмоводитель, который оформлял дела на греческом языке, а также два служителя и столько же рассыльных. Непосредственно консулу подчинялись восемь конных стражников — “хороших и надежных, с лошадьми, оружием и плащами”, как говорится в уставе

В штате был также полицейский чиновник, называвшийся кавалерием. Устав предусматривал для него две основные обязанности: следить за тем, чтобы никто не появлялся на улицах города в ночное время, после колокольного вечернего звона, за что полагался штраф, шедший в казну города. И еще кавалерию предписывалось открывать и закрывать базарные ворота. Была у него также неприятная, но весьма доходная дополнительная функция: исполнять судебные приговоры. За это устав предусматривал для него материальное вознаграждение. Полагалось оно за каждого повешенного, обезглавленного или наказанного смертью каким-либо другим способом. Несколько меньше платили кавалерию за тех, кого он высекал лозами, клеймил раскаленным железом, кого лишал какой-либо части тела, отрубывая или отрезая ее. Как видим, не каждый позавидовал бы подобным обязанностям полицейского и палача.

Консулом Солдайи назначался попечительный комитет, который отвечал за хранение оружия и продовольственных запасов крепости. Членам комитета вменялось в обязанности наблюдать за поведением местных чиновников и доносить консулу обо всех их дурных поступках, осуществлять надзор за взысканием штрафов, налагаемых властью начальства. Да и финансовую деятельность самого консула тоже контролировали члены попечительного комитета, который, как говорится в уставе, состоял “из честных жителей Солдайи, одного латина, другого грека” и тем самым представлял интересы многонационального города. Характерна такая деталь, которой и в наше время неплохо было следовать. В уставе сказано: “Если каким-нибудь образом узнает комитет, что консул взыскал какой-нибудь из означенных штрафов в свою пользу, то он обязан донести об этом до сведения консула Кафы... для того, чтобы... его (то есть правителя Солдайи) наказали”. А если тот от этого уклонялся, то на него налагался большой штраф.

В полномочия, которые были предоставлены членам попечительного комитета, входила также обязанность наблюдать за тем, чтобы консул Солдайи не оставлял территорию крепости в ночное время, когда наиболее вероятна угроза нападения. Если же он нарушал это требование, то попечительный комитет обязан был незамедлительно доложить об этом консулу Кафы, которому было предоставлено право самым строжайшим образом наказать провинившегося наместника.

Попечительный комитет формировал собственный бюджет, слагавшийся из налогов на виноградники и из половины штрафов, которые взыскивались с тех. кто бродил по улицам Солдайи после вечернего колокольного звона. Эти средства использовались для выполнения ремонтных работ в городе, а также на другие нужды, которые консул узаконивал как необходимые. О расходовании общественных денег комитет ежегодно отчитывался перед Кафой.

Был еще в Солдайе и комитет по водоснабжению. Первого марта каждого года консул совместно с восемью “лучшими” (то есть наиболее зажиточными) жителями города назначал двух “честных человек” — одного “латиаа” и одного игрека”, как сказано в документе тех лет. Они-то и отвечали за то, чтобы “всегда в Солдайе был запас и изобнДне воды”, чего, между прочим, нет в Судаке в наши дни; Комитет старался справедливо распределять воду между йладелвдамн виноградников, и если кто-либо из должностных лиц нарушал порядок, то его подвергали штрафу.

И еще одна важная выборная должность была в Солдайе. На общем собрании всех жителей избирались четыре -кандидата, из которых потом консул Кафы одного назначал сотником—начальником гражданского ополчения города.

Демократия демократией, но, как говорилось в уставе 1449 года, запрещавшем продажу должностей, консулу Кафы вместе с управляющим финансами, советом старейшин и другими чиновниками в случае необходимости предоставлялось право публично торговать... той или иной должностью, отдавая ее тому, кто даст больше денег.

Какой период в истории Сурожа, Солдайи не возьмешь, всегда этот город бывал и торговым, и ремесленным, и культурным центром, а с появлением здесь греков и итальянцев он стал еще и районом развитого виноградарства и виноделия. И еще Судак всегда имел и статус военного города. Чтобы защищаться от врагов, ему нужны были мощные оборонительные укрепления.

В период наибольшего расцвета Солдайи, или, как еще ее называли, Солдаи, в XIV столетии, она была как никогда богатой, могущественной и имела, пожалуй, наибольшую за всю свою историю численность жителей. Не все ученые приводят на сей счет одинаковые сведения. Но как бы ни разнились между собой эти данные, все же и те, и другие, и третьи довольно-таки внушительны даже по нынешним меркам. Вот, скажем, слова начальника Судакской экспедиции института археологии Академии наук Украинской ССР И. А. Баранова; “Скрлько было жителей в Солдайе в XIV веке? Если брать с городскими посадами, то тысяч около ста. Без них, пожалуй, тысяч сорок. Лишь только Константинополь да Трапезунд превосходили в те далекие времена Солдайю по числу жителей. Для сравнения можно привести такую цифру: Херсонес в пору расцвета насчитывал не более 15 тысяч”.

Верно говорит ученый, утверждая, что Сурож, Солдая, Салдайя, Судак — это книга, оставленная на рабочем столе Истории. Действительно, пока еще открыты лишь ее отдельные главы, притом, возможно, и не самые увлекательные. Так что читать ее еще и читать.          

О ее мощи говорят не только сохранившиеся с тех времен стены, башни и бойницы, но и остатки тех фортификационных сооружений, которые, не выдержав испытания судьбы, рухнули под натиском алчных завоевателей. Не сразу, не в одно десятилетие строилась Генуэзская крепость. И до сих пор ее башни сохраняют, высеченные на геральдических пля-тах надписи, которые сообщают о том, в каком году, в правление какого “достопочтенного консула и коменданта Солдайи” возведены они.

Исходя из того, что чем неприступней крепостные сооружения, тем меньше требуется солдат для защиты города, сол-дайцы постоянно усиливали их. И потому ям достаточно было обходиться малочисленным военным гаряизоном. Он имел всего лишь 20 наёмных солдат, которыми командовали два под коменданта, подчинявшихся непосредственно консулу, наделенному также правами коменданта крепости. Что характерно, устав требовал, чтобы солдаты были наемными, чтобы среди них не оказалось ни одного местного жителя. Была еще в гарнизоне музыкальная команда , в состав которой входили флейтист, два трубача и барабанщик. За тем, чтобы вовремя открывались и закрывались базарные ворота, следили два привратника.

В ночное время, помимо солдат, караульную службу в крепости несли и жители города, за что они: получали материальное вознаграждение. В случае необходимости в качестве военной силы использовались восемь конных стражников из личной' охраны консула.

Устав требовал, чтобы гарнизон находился в постоянной боевой готовности. Не только консулу и под комендантам, но и солдатам запрещалось в ночное время отлучаться из крепости. Если же возникала надобность кому-либо из них отправиться в Кафу, то делалось это по очереди, во одному — два, притом не более чем на пятидневный срок. Задержка каждого из них за каждый день каралась штрафом в 10 ас-паров. Это была такая большая сумма, терять которую никто и мысли не допускал. Да и местные жители тоже строжайше соблюдали дисциплину. Каждый боялся, что если появится далее, чем за три дома от места своего жительства, то его могут задержать патрули, а это грозило немалым штрафом.

В исключительно унизительное положение солдайский устав ставил татар. Генуэзцам запрещалось что-либо брать от них, приглашать их к себе в дом, вступать в беседы с татарскими должностными лицами. Столь суровые правила объяснялись тем, что, несмотря на взаимные интересы генуэзцев и татар, последние не были надежными партнерами. Им ничего не стоило из друзей превратиться во врагов. История Солдани зафиксировала добрый десяток крупных нападений татар на генуэзские владения в конце XIII и в течение XIV веков. Но все-таки не татары, а турки положили конец генуэзской колонизации Крыма.

К середине XV столетня часть крепостных сооружений Солдайн пришла в неудовлетворительное состояние. В 1455 году об этом доносил вышестоящему начальству консул Карло Чикало: “Я решил обследовать состояние этого места и а яервую очередь осмотреть две крепости, которые я нашел плохо укрепленными, что вы можете усмотреть из их описей, которые к сему прилагаю. После этого я осмотрел в одной из настенных башен запасы продовольствия, которые оказались частично израсходованными. Запасы же в новой, лево* башне, находятся в лучшем состоянии, хотя и нуждаются в некоторой очистке. Я осмотрел также башню, обратившуюся в развалины вместе с частью стены”.

И далее. Консул просит выслать в Солдайю “двадцать воинов из прибывших в колонии с нашими, двумя кораблями, удовлетворив их жалованьем для несения ночных караулов, которые здесь обычны и необходимы”. Выходит, в то время здесь не было даже минимального количества наемных солдат. Это ставило генуэзцев под угрозу с двух сторон. С тыла, с суши, их беспокоили татары, а с моря — турки. В июле 1454 года у берегов Кафы появилась турецкая эскадра. Ее командование, заручившись поддержкой крымского хана Хаджн-Гирея, занялось грабежом на черноморском побережье. Туркам удалось получить согласие генуэзцев на еже-тоДную выплату султану дамп в сумме трех тысяч дукатов. Заодно и крымский хан вытребовал дополнительную дань от генуэзцев.

В этой тревожной обстановке участилось бегство колонистов из Кафы и Солдайи. Генуэзцам пришлось принимать меры для упорядочения обороны и управления своими владениями, в том числе и Солдайей, которая получада от банка святого Георгия (он был главным кредитором Генуэзской республики) и деньги, и военное снаряжение, и солдат. Развернулись строительство новых и ремонт старых укреплений. В связи с этим консул Солдайи отказался отправлять в Ка-фу каменщиков. “Если бы вы, ваша светлость, — писал он консулу Кафы в 1474 году, — были бы здесь, вы бы ясно поняли, какой опасности подвергается большая башня вследствие износа фундамента, и оставили бы здесь каменщиков до тех пор, пока не будет восстановлен фундамент. Все мастера-каменщики нашего города заняты на этой работе, дабы скорее восстановить фундамент во избежание несчастья... В настоящее время никаким образом нельзя послать вам кого-либо из каменщиков, которых мы силой оторвали от сбора винограда. По окончании же этой работы каменщики будут посланы в таком числе, в каком вы укажете”.

До самого захвата генуэзских колоний турками солдай-ские мастера спешно продолжали строительство и ремонт оборонительных укреплений. Но эти меры оказались и запоздалыми, и недостаточными. Через 20 с лишним лет после то. го, как турки в мае 1453 года штурмом взяли Константинополь — столицу Византийской империи, такая же участь постигла и Кафу, и Солдайю, и другие крепости генуэзцев в Крыму. Их падению способствовала разгоравшаяся борьба между эксплуататорами и эксплуатируемыми, между имущими и неимущими жителями Кафы, Солдайи и других городов полуострова. В конце 1470 года в Солдайе произошло восстание “маленьких людей без имени”. Оно было жестоко подавлено. В инструкции колониальным властям, датированной 21 января 1471 года, говорится: “Мы одобряем, что вы подавили беспорядки в Солдайе. Желаем, чтобы вы сохраняли там спокойствие и старались впредь, поскольку это зависит от вас. не допускать подобного рода беспорядков”.

31 мая 1475 года турецкая эскадра недалеко от Кафы высадила крупный десант. Его поддержали татары, увидевшие в смене колонизаторов выгоду для себя. Генуэзским вла-дениям в Крыму пришел конец. Через сто лет после этого Мартин Броневскнй, посетив Сурож-Солдайю-Судак, писал:

“...Когда турки осаждали этот город с моря многочисленным войском, генуэзцы храбро защищали его*. Ворвавшись в крепость после длительного штурма, турки перебили ее защитников.

Под властью новых хозяев Сурож лежал в развалинах даже в конце XVI века. Никому уже больше не были нужны его бастионы. В окончательный упадок пришло хозяйство некогда богатого города. Горькой стала участь этого крупнейшего центра международной торговли, громкая слава о котором разносилась над морями и океанами, над ближними и дальними землями на протяжении многих столетий.         

Ну, а теперь давайте пройдемся вдоль крепостных стен, мимо некогда грозных башен, посмотрим, как они теперь выглядят, узнаем, когда были возведены, для чего предназначались. Давайте поднимемся на гору, которую от подножия и до самой вершины опоясали по давним временам неприступные и неодолимые оборонительные сооружения.

Гора, над которой возвышаются укрепления Генуэзской крепости, называется Крепостной. В прямом и переносном смысле этого слова она оправдывает свое военное предназначение. Со стороны моря, с юга, эта гора довольно-таки обрывиста. Отсюда простирается необозримое морское пространство, в которое врезаются, точно огромные океанские корабли, два кряжистых мыса — Мегаиом на востоке и Ай-Фока на западе. А с севера, северо-запада и северо-востока до самого подножия Крепостной горы подступает протянувшаяся почти на девять километров живописная Суданская долина. Ее пересекают сбегающие к морю горные речки Суук-Су и Ка-раджа, водами которых щедро орошаются виноградинки, сады и табачные плантации. Со всех сторон эта очаровательная долина окружена горами. С севера ее стережет от холодных ветров АйТеоргий, склоны которого покрыты деревьями и кустарниками. С востока, словно медведь, разлеглась Алчак-Кая, совершенно лишенная какой-либо растительности. С запада ароматами горного леса дышит Перчем-Кая. С юга поднялся каменистый Сокол, напоминающий птицу, приготовившуюся к взлету.

Крепость, ее стены и башни органически вписались в He повторимый суданский пейзаж, подчеркивая особенности местного рельефа, составляя с ним единое целое. Смотришь на эти укрепления — безмолвные свидетели далекого прошлого — и тебе кажется, что никто вовсе и не строил их здесь, что они просто сами по себе. вместе с горными хребтами, поднялась из земных недр в прочно встали на каменистых склонах, защитив древний город от конных и пещих пришельцев.

Генуэзская крепость, которой предшествовали славянские, а затем византийские укрепления, расстраивавшиеся новыми хозяевами, представляла собой сохранившиеся и до наших дней два яруса обороны — нижний и верхний. Они и сейчас имеют немалое сходство с тем, как в былые времена выглядели эти стены и башни. Теперь они в ^значительной мере реставрированы к восстановлены. Немало сделано в послед ние десятилетия. Далеко не все строения, тем более полностью, уцелели. Но многие из них у стояли,, выдержав испытания, которые обрушились на Сугдею. Хорошо сохранилась стена верхнего оборонительного яруса лишь на участке, где находится Консульский замок и к западу от него расположена первая башня — Георгиевская. На значительном участке невредимыми остались башни и, стены на северо-восточной стороне крепости. А вот на западной стена была чуть ли не полностью разрушена до самого фундамента. Отсюда-то и началась реставрация крепости.

У самого подножия Крепостной горы поднялся, отгородив ее от материковой части суши, нижний ярус обороны. Ее защитная стена с боевыми башнями и воротами в давние времена была окаймлена глубоким ,реом, заполнявшимся водой. На его месте сейчас проходит автотрасса, ведущая через Уютное, слившееся с Судаком, в. поселок Новый Свет. Верхний ярус, воздвигнутый на гребне юго-восточного крыла горы, представлял собой цитадель, включавшую в себя массивный Консульский замок, от которого в западном направлении уходят крепостные стены с оборонительными башнями. Над самой вершиной горы поднялась обращенная к морю Дозор' ная бяшня, из которой генуэзцы вели наблюдение, стараясь не прозевать приближение кого бы то ни было, кто держал путь к Солдайе.

На западной стороне нижней крепостной стены, у подножия горы, мы видим одинокую башню. Ее прежнее предназначение — прикрывать дорогу, которая вела из крепости в порт и к жилым и хозяйственым строениям, находившимся у самого порта.

Древние мастера фортификационных дел для постройки стен, башен и замков использовали местный строительный материал — серый известняк, песчаник, ракушечник, камни твердых и тяжелых пород. Стены, увенчанные каменными зубцами, оберегавшими гарнизон от вражеского обстрела, достигали в высоту шести, а то и семи—восьми метров. А башни поднимались еще выше — до 15-метрового уровня. Стены нижнего яруса вытянулись почти на километр.

Внешний пояс оборонительных сооружений представлял собой соединенные стенами 14 башен, которые разместились непосредственно на Крепостной горе. А в районе гавани находилась всего лишь одна башня. И по сей день 12 из них высятся над стенами, 13-я же одиноко удалилась от них. А вот о существовании двух остальных сейчас напоминают лишь фундаменты.

Крепость имела, как видим, два самостоятельных пояса обороиы—внешний и внутренний. За стенами первого из них от вражеского нападения укрывалось все население Сугдеи-Солдайи — и города, и его крепости. Второй же пояс оборонительных сооружений, являясь мощной цитаделью, выполнял роль последнего оплота на случай проникновения в крепость неприятельских войск. И еще он служил резиденцией, постоянным местом пребывания феодальной верхушки, чувствовавшей себя здесь в безопасности не только от внешних врагов, но и от собственных подданных. Кроме того, на самый крайний случай для консула и его приближенных во внутреннем поясе обороны имелась еще и “малая цитадель”— так называемая Донжона, Главная башня или Консульский замок, где постоянно пребывал консул.

Экскурсантов, желающих осмотреть Генуэзскую крепость, встречают обращенные к северу, обитые железом деревянные ворота. Они носят название Главных. Над аркой высечена дата—1389 г . Ворота поднимались и опускались на шарнирных блоках, закрывая и раскрывая полуовальный проем шириною в 3,7 метра. По обе стороны ворот возвышаются две боевые трехэтажные прнвратные башни, из которых можно было вести перекрестный огонь на всем прилегающем пространстве. Справа и слева от этих башен, с одной стороны — на юго-запад, а с другой — на юго-восток по подножию горы Крепостной .расходятся мощные стены. Они поднимаются по ее противоположным откосам по направлению к морю и к самой вершине. На своем пути стены соединяют все новые узлы сопротивления — башни и бойницы. Они надежно преграждают путь каждому, кто попытался бы проникнуть на территорию крепости.

В юго-западном направлении, за привратнои башней Якоба Торселло, находятся пять башен защитной линии внешнего пояса обороны. Первая из них располагалась в 54 метрах от Главных ворот. А в 63 метрах от нее возвышается башня Джиованни Марноне, построенная в 1388 году. Через 76,5 метра, после поворота этой крепостной стены сначала на запад, а затем на юг, поднялась еще одна башня, тоже трехэтажная, как и две предыдущие. Ученые высказывают предположения о том, что она была сооружена в 1394 году консулом по имени то ли Гварко Румбальдо, то ли Бальдо.'

Неизвестны даты создания двух следующих башен, расположенных на северо-западном участке обороны. Первая из них, под названием Безымянной, находится в 65 метрах от башни Румбальдо-Бальдо. Следующая, пятая по счету. Угловая, обосновалась на стыке трех крепостных стен, которые, расходясь в стороны веерами, связывают нижний и верхний ярусы обороны. Одна из них ведет на запад, к Портовой башне.

Более чем на километр, примерно на сто метров больше, чем северо-западная часть укреплений, протянулись стены северо-восточной защитной линии. От привратной башни Бер-набо ди Франки ди Пагано в северо-восточном направлении расположились еще семь, носящих имена Пасквале Джуди-че, Лукине де Флиско Лавани, Коррадо Чикало и других консулов.

На территории крепости хорошо сохранилось сложенное из известняка купольное здание, которое представляет собой прямоугольник со сторонами длиною в 14,3 и 13,9 метра. Ученые не могут точно определить, когда оно было построено,— то ли в 20-х годах XIII, то ли в начале второй половины XIV века, то ли еще позже. Есть предположение,: что здание создавалось как православный храм, затем его перестроили под мечеть, а потом переоборудовали в консульскую присутственную залу. В этом помещении ныне размещается музейная экспозиция. Там широко представлены материалы археологических раскопок, которые велись на территории Судакской крепости в последние десятилетия.

Над верхним ярусом обороны, как мы уже говорили, возвышаются, господствуя над всем городом, башни главной цитадели. Она предназначалась для того, чтобы здесь могли укрыться остатки гарнизона крепости после, прорыва неприятелем укреплений нижнего яруса, а также в случае восстания горожан, недовольных местными правителями. Находясь на границе оборонительных стен. цитадель могла в случае необходимости получать военную помощь и продовольствие со стороны моря, по отвесному обрыву, который соединялся с берегом своеобразной канатной дорогой. Именно с помощью веревок последним защитникам цитадели, потерявшим всякие шансы на победу, удалось в 1475 году спуститься к берегу я благополучно отчалить в открытое море.

В юго-западной части замка находится Консульская башня, сильно укрепленная с северо-запада. С юга она имела перекидной мостик, который 'вел прямо на второй этаж. Был мостик и на противоположной стороне. В подвальных помещениях хранились запасы продовольствия, воды, под рукой • находились боеприпасы. Высокой стеною, которая протянулась в юго-западном направлении. Консульский замок соединен с Георгиевской башней, имеющей семь бойниц. В военное время там жил консул, размещался штаб обороны. Отсюда, как мы уже говорили, в случае необходимости можно было спуститься к морю, спасаясь от вражеского преследования. А еще выше, на самой вершине горы Крепостной зорко стоит словно часовой, одинокая Дозорная башня. К ней ведут вырубленные в скалах уступы-ступеньки. Отсюда, как на ладони, хорошо видна обширная местность, вплоть до Аю-Дага.

По соседству с горой Крепостной, в западном направлении от нее, находится гора Болван. На ней также имелись оборонительные укрепления. А на холме между этими двумя возвышенностями уютно, точно наседка на гнезде, примостилась боевая башня. Носит она название Портовой, или по-иному говоря, Астагвера. Возведенная в 1386 году. она защищала дорогу, которая вела из крепости в порт и к бассейнам, предназначенным для сбора и хранения дождевой воды.

Между горами Крепостной и Болван расположилась тихая, уютная бухточка. Это была часть городской гавани. К ней примыкали строения портовой слободы, жилые дома, храм Двенадцати апостолов...

Каждый камень цитадели, поднявшейся над морем в поднебесную высь, помнит о многих нераскрытых тайнах многострадальной земли, о суровых событиях, свидетелями которых на протяжении долгих столетий были стены Генуэзской, Судакской крепости.          

E-mail: [email protected]